Имам, погибший в борьбе с расизмом в ЮАР

Родственники и друзья имама, который умер 50 лет назад, выступая против расизма в Южной Африке, все еще травмированы его смертью, пишет Пенни Дейл для BBC.

---

Два знаменательных события произошли в Кейптауне (Южная Африка) 29 сентября 1969 года.

Первым был огромный траурный марш – около 40 000 человек пронесли носилки с телом имама Абдуллы Харона примерно на 10 км до места его последнего упокоения на мусульманском кладбище Моубрей.

А ночью редкое и мощное землетрясение потрясло землю.

Для многих, кто присутствовал на похоронах, эти два события неразрывно связаны – говорят, смерть 45-летнего южноафриканского имама была такой болезненной и такой шокирующей.

Имам Харон умер в полицейской камере 27 сентября, после 123 дней одиночного заключения и ежедневных допросов о его участии в борьбе против расистской системы апартеида, которая закончилась в 1994 году избранием Нельсона Манделы первым чернокожим президентом Южной Африки.

Имам Харон был первым священнослужителем, который умер в заключении в эпоху апартеида. Его смерть означала, что даже представители религии не были в безопасности в репрессивном, расистском государстве.

Памяти Рэйчел Корри: рифмованное эссе к пятнадцатилетию со дня гибели.

Художник назван в честь имама

Его смерть вызвала всеобщее возмущение, и он стал первым мусульманином, которого поминали в знаменитом соборе Святого Павла в Лондоне.

В полиции заявили, что он умер после падения с лестницы. Полицейские сообщили, что не имеют никакого отношения к двум сломанным ребрам и 27 синякам на теле имама Харона, несмотря на их дурную славу относительно применения ими пыток и избиений.

Сегодня члены семьи имама говорят, что они не принимают “эту ложь” и требуют нового расследования 50 лет спустя после его смерти.

Поддержку кампании оказывает художник-визуалист Харон Ганн-Сали, который назван в честь имама. Он создал несколько работ, увековечивающих жизнь и смерть имама.

Последняя работа Ганн-Сали “Взывая к справедливости” – это инсталляция на территории замка Доброй Надежды в Кейптауне – представляет собой символическое захоронение 118 безымянных могил, по одной для каждого из людей, которые, по его словам, умерли в заключении во время апартеида, включая имама Харона.

Все они были задержаны без суда и следствия, и полиция утверждала, что они упали с лестницы, поскользнулись в душе или решили выпрыгнуть из окон.

Арба’ин: ежегодные поминки по Имаму Хусейну сопровождаются культурными мероприятиями.

Крик к судам

Никто никогда не был привлечен к ответственности ни за одну из этих смертей в заключении, и это больная, открытая рана для семей пострадавших.

Если взглянуть с крепостных валов замка на могилы, которые выкопал Ганн-Сали, можно увидеть, что там написано “Справедливость”?

Произведение искусства – это такой же крик к небесам, как и крик к судам”, – говорит Ганн-Сали. “Это публичный призыв, в буквальном смысле, разгрести личные дела, выкопать доказательства и принести покой в семьи”.

К сожалению, его 93-летняя вдова Галиема Харон умерла в воскресенье 29 сентября, ровно через 50 лет после похорон ее мужа, так и не добившись справедливости.

Отдавая ей должное, депутат Африканского национального конгресса Файез Джейкобс сказал: “Овдовев после, казалось бы, преднамеренного убийства ее мужа, она воспитывала своих детей в одиночку, всегда задаваясь вопросом, как умер ее любимый муж. Если режим апартеида думал, что сможет убить ее дух, он ошибся. Она оставалась высокой, дерзкой и принципиальной”.

Имам Харон был одним из самых молодых имамов в Южной Африке. Ему было 32 года, когда в 1955 году он стал имамом мечети Стегман Роуд (Stegmann Road) в Кейптауне.

Он был пионером в наиболее консервативной мусульманской общине Кейптауна.

Он организовал учебные классы для взрослых, дискуссионные группы, в которых молодые люди сами выбирали темы для обсуждения, и призвал женщин принять в них участие. И он приглашал детей садиться в передних рядах мечети, а не в задних, и возглавлять молитву.

Он также приглашал людей, не являвшихся мусульманами – в том числе профсоюзных деятелей и либеральных политиков – приехать и поговорить с молодежью о том, что происходит в Южной Африке.

Он не соответствовал образцу мусульманского духовенства, которое было зациклено на ритуалах”, – говорит Анеиз Сали, журналист, бывший член вооруженного крыла Африканского национального конгресса (правящей партии в ЮАР – прим. Исламосфера) и отец художника Ганн-Сали.

“Он был очень прогрессивным, опередил свое время”, – сказал г-н Сали, который в возрасте 13 лет присутствовал на похоронах имама.

Индуистская хиндутва и израильский сионизм: что в них общего?

Фанат Джеймса Бонда

Фатиме Харон-Масоет – младшей из трех детей имама Харона – было почти шесть лет, когда умер ее отец.

“У него была нежная душа, он был очень добрым и любящим и очень эмоциональным”, – сказала она.

Сыну имама Мухаммеду Харону, ныне профессору теологии в Ботсване, было 12 лет, когда умер его отец.

Он помнит своего отца как глубоко духовного человека, который постился дважды в неделю с подросткового периода, и куда бы он ни шел, он носил черную куфию, традиционный арабский шарф, или феску.

Он являлся глубоко верующим и ученым человеком, человеком из мусульманской традиции”, – сказал он.

Но по словам сына, его отец также был “светским львом” и “человеком более крупным, чем жизнь” – хорошо одетым, учтивым, любившим сладкое и имевшим страсть к регби, крикету и кино.

У имама был свой собственный проектор, и Мухаммед помнит, как друзья имама собирались у него дома, где его отец показывал фильмы зачастую после полуночи в пятницу и субботу.

Имам был большим поклонником вымышленного шпиона Джеймса Бонда. Он называл свой дом Золотым глазом – в честь раскинувшегося на Ямайке поместья Яна Флеминга, создателя персонажа.

Золотой глаз – двухэтажный дом с огромным балконом, в котором перила были выполнены в виде музыкальных нот.

Консервативные богословы не одобряли музыку”, – объясняет Мухаммед. “Но мой отец теологически был способен обойти некоторые из этих вопросов, которые, возможно, считались табуированными. У него было более широкое видение вещей”.

Газа: плач из пустыни.

Что такое апартеид?

– Введен в 1948 году правящей Национальной партии под руководством африканеров

– Чернокожие считаются неполноценными

– Нельзя голосовать за чернокожих людей на национальных выборах

– Расы разделены во всех сферах жизни

– Чернокожие не имели права владеть землей на большей части Южной Африки

– Самые квалифицированные рабочие места доставались белым

– Был упразднен в 1994 году с избранием Нельсона Манделы в качестве первого чернокожего президента

Готовность имама Харона заключать союзы с представителями других рас, а также с христианами и коммунистами, делала его особой угрозой жестокому режиму, отчаянно стремящемуся разделять и править.

Бывший регбист Юсуф “Джова” Абрахамс – один из учеников имама – вспоминает, как тот пытался поднять сознание мусульман в отношении несправедливости апартеида, особенно тех людей, кто больше всего пострадал от жестоких и расистских законов апартеида: чернокожих южноафриканцев.

“Он говорил нам, что мы должны сломать расовые барьеры и работать созидательно для светлого будущего”, – сказал г-н Абрахамс.

Оспаривал “варварские” законы

Имам практиковал то, что он проповедовал, регулярно посещая черные общины в таких городах, как Ланга, Гугулету и Ньянга, где он стал известен как мфундиси, или священник.

Харон был не только имамом. Помимо этого, он также работал менеджером по продажам кондитерской компании Раунтри-Уилсон. Благодаря этой работе он мог легально въезжать и выезжать из городов – даже после того, как режим апартеида ограничил передвижение людей и разделил Южную Африку по расовому признаку с помощью таких законов, как закон о групповых районах.

На открытом заседании, состоявшемся в Кейптауне в мае 1961 года, имам осудил этот закон как “бесчеловечный, варварский и неисламский”. Четыре года спустя, как и миллионы других южноафриканцев, имам и его семья были вынуждены покинуть свой собственный дом.

Большинство других имамов были либо слишком напуганы, чтобы высказываться, либо равнодушны, довольствуясь тем, что их оставили в покое, и они могли свободно поклоняться, полагая при этом, что это не их обязанность противостоять репрессивному правительству.

Но имам Харон считал иначе, и он начал принимать участие в тайных операциях против режима апартеида.

Мавзолеи исламских святых станут национальным наследием ЮАР.

Провозглашен “мучеником” в церкви Святого Павла

Он намеренно скрывал подробности того, чем именно занимался, от жены и прихожан – чтобы защитить их.

Г-н Абрахамс считает, что имам “умер вместе со своими тайнами”.

Однако он, как известно, развил тесные связи с запрещенными в то время партиями АНК и Панафриканским конгрессом, которые вели вооруженную борьбу, и организацией Black Sash (“Черный пояс”) – ненасильственным правовым и социальным движением белых женщин-добровольцев.

В 1966 и в конце 1968 года имам отправился в паломничество в Саудовскую Аравию. Он также тайно побывал в Египте, где встретился с политическими эмигрантами.

Имам также побывал в Лондоне, где училась его старшая дочь Шамела. Там он встретился с каноником Джоном Коллинзом из собора Святого Павла, англиканским священником, который собирал деньги для нуждающихся семей политических активистов, которые были убиты, задержаны или отправлены в изгнание.

Между имамом и священником завязалась глубокая дружба, и Абдулла Харон согласился переправить контрабандой и распределить деньги по возвращении в Южную Африку.

Но к моменту своего возвращения в Южную Африку в 1969 году имам уже знал, что ему грозит опасность. 28 мая 1969 года его задержала полиция, и через четыре месяца он был мертв.

На похоронах имама Виктор Вессельс, учитель и марксист, сказал: “Он умер не только за мусульман. Он умер за свое дело – дело угнетенного народа”.

Через несколько дней, 6 октября 1969 года, имама Харон помянули в соборе Святого Павла. Его друг, каноник Коллинз, отзывался о нем как о мученике, что свидетельствовало о глубоком уважении, которым пользовался имам в самых разных общинах.

Страдания и боль кашмирских мусульман в фотографиях Азан Шаха.

Исламосфера