Как смартфоны стали для уйгуров ловушкой
Уйгуры в Китае обязаны носить с собой свои смартфоны и удостоверения личности с указанием их этнической принадлежности, пишет антрополог Даррен Байлер.
Когда они проходят через один из тысяч недавно построенных цифровых медиа-центров и сталкиваются с контрольно-пропускными пунктами, расположенными на границах юрисдикции, входах в культовые сооружения и транспортные узлы, изображение на их ID должно соответствовать их лицу.
Если они попытаются пройти без этих предметов, цифровой сканер устройства предупредит полицию.
Но даже соблюдение правил не обязательно убережет их от неприятностей. Во время случайных выборочных проверок полиция иногда требует, чтобы человек передал им свой разблокированный телефон, который полиция затем проверяет вручную или подключает к сканеру.
Уйгурский писатель умер в китайском лагере для интернированных.
Я провел этнографическое исследование ханьских и уйгурских мигрантов в течение более чем 24 месяцев между 2011 и 2018 годами в Синьцзян-Уйгурском автономном районе. Я взял интервью у сотен ханьцев и уйгуров.
Когда я впервые начал свои исследования в этом регионе, использование смартфонов не так жестко контролировалось полицией. Но к 2018 году мои уйгурские собеседники должны были носить с собой свой телефон, иначе их могли задержать.
Уйгуры стоят в очереди на контрольно-пропускном пункте сканирования лица в Турфане, Синьцзян, 11 апреля 2018 года / Источник: Даррен Байлер
Уйгурский интернет
Районы, в которых уйгуры составляли большинство населения, на границе Центральной Азии стали полностью интегрированы в состав Китая только в 2000-х гг. Они были фактически колонизированы, когда миллионы немусульманских ханьских поселенцев переехали к ним в 1990-х и 2000-х годах для добычи природных ресурсов, таких как нефть и природный газ.
Раньше они жили гораздо более автономно в пустынных городах и деревнях-оазисах.
В 2011 году китайское правительство построило 3-G сети в Синьцзян-Уйгурском автономном районе. Дешевые смартфоны вскоре стали доступны на местных рынках, и уйгуры начали использовать новое приложение для социальных сетей WeChat.
WeChat, который принадлежит китайской компании Tencent, был введен в общее пользование по всей стране в 2012 году после того, как Facebook и Twitter были запрещены в 2009 году.
Политика Китая превращает уйгурскую культуру в руины.
Смартфоны стали общей чертой повседневной жизни для миллионов жителей уйгурских сел. В других частях Китая в социальных сетях использовался китайский язык. Уйгуры использовали арабский шрифт – радикально отличающийся от китайских иероглифов – который был как форма кодированной речи, которую государственные цензоры не могли понять.
Когда я начинал свой исследовательский проект, меня интересовало, как онлайн-культура создает формы исламской, китайской и западной идентичности, и как она объединяет людей разных национальностей.
На этой фотографии, сделанной в ноябре 2017 года, жители проходят через контрольно-пропускной пункт безопасности на Хотанский базар / Источник: AP / НГ Хан Гуан
Я обнаружил, что уйгуры используют смартфоны иначе, чем другие пользователи интернета. На традиционных интернет-сайтах, требующих текстового общения, пользователи уйгурской сети сталкивались с более жесткими формами цензуры, поскольку государственные органы рассматривали их как потенциальных террористов. Это случилось потому, что уйгуры долгое время протестовали против своего подчинения Китаю, и их свобода, в том числе религиозная, была ограничена.
Использование WeChat на смартфонах дало уйгурам возможность распространять короткие звуковые сообщения, видео и изображения. Начиная с 2012 года это позволило уйгурам развивать полуавтономные форумы на уйгурском разговорном языке.
Первоначально китайские государственные органы не имели технических возможностей для мониторинга и контроля уйгурской устной речи или уйгурского текста, встроенного в изображения в виде мемов. Они могли включать и выключать уйгурский интернет, но не могли полностью регулировать то, что говорили уйгуры, потому что не знали языка.
Испытания уйгуров продолжаются.
Уйгуры использовали эти форумы для обсуждения культурных знаний, политических событий и экономических возможностей за пределами своих местных общин.
В течение всего лишь нескольких лет онлайн-исламские учителя, базирующиеся в регионе и в других частях исламского мира, в таких местах, как Турция и Узбекистан, стали влиятельными во всех социальных сетях уйгуров. Их послания были сосредоточены прежде всего на исламском благочестии. Они описывали, какие виды практики были халяль, и как люди должны одеваться и молиться.
По мнению ученых Рэйчел Харрис и Азиза Исы, подавляющее большинство тех, кто начал изучать ислам с помощью смартфона, были просто заинтересованы в обучении тому, что означает быть современным мусульманином, чего, по их мнению, не хватало в государственных мечетях, находящихся под цензурой правительства.
Уйгурский интернет как пространство слежки
Но китайские государственные власти истолковали это иначе.
Они рассматривали исламский облик и практику уйгуров, особенно молодых людей, отращивающих бороды и молящихся пять раз в день, как признаки т.н. “экстремизации” уйгурского населения.
Они начали связывать насильственные инциденты, такие как нападение смертника в городе Куньмин на востоке Китая, с тем, что правительственные чиновники называли “талибанизацией” уйгуров.
В ответ на это китайские власти начали т.н. “народную войну с террором”. Они начали использовать методы борьбы с повстанцами. Вначале это массовый сбор разведданных, чтобы оценить уйгурское население.
В рамках этого процесса в 2016 году они начали собирать биометрические данные, такие как ДНК, высококачественные голосовые записи и сканирование лица, со всего населения региона, чтобы отслеживать деятельность людей в WeChat и в их повседневной жизни, используя их голосовую подпись и отпечаток лица.
Уйгуры Синьцзяна в фотографиях.
Они также начали опрашивать миллионы уйгуров и других мусульманских меньшинств, чтобы определить, кто может быть классифицирован как заслуживающий доверия или “нормальный”, как указано в официальных формах оценки населения. Для того, чтобы определить это, государственные органы изучали социальную сеть человека и историю его религиозной практики, как в его местном сообществе, так и в интернете.
Поскольку общее мусульманское население региона, включая другие мусульманские группы, такие как казахи, хуэйцы, киргизы, таджики и другие, составляет около 15 миллионов человек, эти оценки и деятельность контрольно-пропускных пунктов потребовали развертывания более 90 000 сотрудников полиции и более 1,1 миллиона государственных служащих.
На фотографии, сделанной в сентябре 2018 года, происходит проверка транспортных средств уйгурских водителей на полицейском контрольно-пропускном пункте в Хотане, китайский регион Синьцзян / Источник: AP / Энди Вонг
Большинство сотрудников сил безопасности являются ханьцами. Ханьцы – поселенцы в Уйгурском регионе. Они не мусульмане, они не говорят по-уйгурски, и многие из моих ханьских собеседников описывали уйгурскую культуру как “отсталую”, “примитивную” или даже “опасную”.
Уйгурские беженцы в Турции пытаются сохранить свою идентичность.
Чтобы помочь в этом процессе оценки, государственные органы также заключили контракт с китайскими частными технологическими фирмами на разработку программного обеспечения и аппаратных средств, которые могли бы анализировать изображения, видео и записи речи в истории WeChat целевого человека в считанные секунды.
Уйгурский интернет как ловушка
В результате этого процесса около 1,5 миллиона уйгуров и других мусульман были признаны “ненадежными” и назначены для содержания под стражей и перевоспитания в системе массовых лагерей для интернированных.
Отчеты о государственных закупках показывают, что лагеря не имеют “пустых мест” вне поля зрения камер наблюдения и что работники лагеря часто вооружены электрошокерами и другим оружием.
Снимки из космоса показывают, как в Китае обращаются с мусульманским культурным наследием.
В лагерях, похожих на тюрьмы, заключенных содержали в переполненных камерах. Там они изучали китайский язык, политическую мысль Си Цзиньпина, генерального секретаря правящей политической партии Китая, и “признавались” в своих прошлых преступлениях. Во многих случаях эти преступления были связаны с использованием интернета.
Поскольку в эти лагеря было переселено более 10% взрослого населения, сотни тысяч детей были разлучены с одним или несколькими своими родителями. Многие дети по всему региону в настоящее время содержатся в школах-интернатах или детских домах, которые управляются немусульманскими государственными служащими.
Стирание идентичности
Сегодня уйгурский интернет начал сливаться с китайским интернетом. Уйгурам не рекомендуется писать или говорить на уйгурском языке или отмечать свои праздники.
Вместо этого уйгуры часто публикуют заявления, написанные на китайском языке, подтверждающие их лояльность китайскому государству.
Как показывают мои исследования, уйгурский интернет превратился из пространства, которое способствовало культурному расцвету уйгуров, в пространство, которое контролирует многие аспекты их жизни.
Китай вводит все новые ограничения для мусульманской культуры.
В прошлом это было место, где уйгуры размещали короткометражные фильмы, поэзию, искусство и музыку. Они критиковали жестокость полиции и нравственные устои уйгурского общества от потребительства и экономической коррупции.
Во время моей последней поездки в регион в 2018 году мои уйгурские собеседники сказали мне, что уйгурский интернет стал “ловушкой” или “капканом”, из которого они не могут выбраться.
Исламосфера