Ода «Старо-татарской»

Разве мы ума лишились, чтобы, родину кляня,
В полымя бежать чужое из привычного огня?!
Мы уйдем, когда за нами вдаль уйдут и города,
Цепь лихих тысячелетий, наши горькие года.
Габдулла Тукай.

Порой я пытаюсь разгадать феномен Казани. Чем так покоряет город русско-татарской речи, хипстерских кофеен и восточных забегаловок, высеченный из камня и дерева, выдыхающий азаны на рассвете и ритмично отбивающий колокольный звон по вечерам?

Казань – может быть и не любовь с первого взгляда, но определенно оставляет засечину в виде татарского тюльпанчика на сердце каждого, кто однажды посетил ее.

Многие мои знакомые, приехав в Казань получить образование, оставались здесь навсегда. Некоторые ехали дальше – покорять столицы и другие страны, но в минуты особой ностальгии по родине Казань всплывала в памяти первой.

Мне всегда хотелось взглянуть на родной город глазами туриста. Не буднично, а внимая каждой детали. Прогуливаться по ее улочкам, где ступали уверенные шаги Ленина, слышать как о чем-то тихо и мечтательно говорят между собой Фукс и Пушкин, стоя на балконе легендарного дома. Или едва различать доносящийся стук печатной машинки из окон, где жил и создавал свои произведения Максим Горький, который потом напишет: «физически я родился в Нижнем Новгороде, духовно – в Казани».

Таким нехоженным для меня ранее местом оказалась Старо-татарская слобода. Все мои детские воспоминания о центре города связаны с походами в цирк, театры, воскресные посещения церкви и Петропавловского собора (я выросла в православной семье).

Старо-татарская слобода мне открылась с принятием Ислама, как нераспакованный подарок, который ждал своего часа. Именно здесь находились все значимые для мусульман места. Здесь открывались первые халяльные заведения в городе. Здесь читались самые яркие и запоминающиеся лекции по исламу, собиравшие полные залы. И назначались самые судьбоносные встречи тоже здесь.

С того времени центр Казани для меня сместился и находится в Старо-татарской слободе. В этом месте я нахожу покой от городской суеты, не выезжая из города. Это сердце города, где мне нравится дышать городским эмбиентом. Сижу ли я под ивой у озера Кабан с книгой в руках, совершаю ли намаз в одной из мечетей, или прогуливаюсь по самой тихой улице Каюма Насыри.

Исторически сложилось, что здесь соседствуют театр, мечети, промзона и бывшая колония, создавая при этом удивительный симбиоз. Прогуливаясь по Старо-татарской, вас будет сопровождать шлейф из азанов, доносящийся из пяти-шести мечетей одновременно. Шпили минаретов тянутся высоко в небо, наверное поэтому в этом месте так отдыхается душой, которая также тянется к чему-то высокому.

Полуразрушенные здания еще хранят дух мусульманского расцвета. Здесь, в одном из зданий по улице Марджани, располагался когда-то «Восточный клуб», куда входила татарская интиллегенция. В клубе зачитывались лекции, слушалась поэзия и ставились спектакли, где выступали Габдулла Тукай, Фатых Амирхан, Галиаскар Камал. Поэты, вдохновленные реформаторскими идеями имама Шигабутдина Марджани, сумели синтезировать религию и творчество, создавая великие шедевры.

Казань, будучи современным городом, третьей столицей России, следующая путем технократии, стремительно приближается к европейским стандартам. Но сохранила в себе эту жемчужину под названием «Старо-татарская слобода» и трепетно бережет её, как Маленький принц оберегал свою Розу. Быть может в этом кроется её магнетизм? Ибо никакой технический прогресс не способен возвысить без духовного начала и памяти о своих истоках.

Ксения Салемгараева

Комментарии