Почему суфизм не такой, каким его изображают

Западные исследователи или находящиеся под их влиянием академические круги исламского мира нередко осуждают мистический ислам (суфизм) как один из основных источников инертности и пассивности мусульманских обществ. Стереотипный образ мистиков – это поглощенные созерцанием божественного люди, далекие от того, чтобы иметь какое-либо отношение к делам земного мира. Почему это не так, выясняет Зара Сабри.

Это эссе было попыткой развеять три мифа об исламском мистицизме.

Индийская писательница Садия Дельви: “Суфизм – это сердце Ислама”.

Первый миф заключается в противопоставлении суфийских шейхов, как последователей «мистического ислама», улемам (религиозным ученых) – представителям «догматического ислама». В реальности многие шейхи имели превосходное религиозное образование. Более того, без такого образования невозможно было стать шейхом. В этом отношении показателен пример одного из самых известных исламских мистиков Мауланы Джалаладдина Руми. Из его биографии известно, что он изучал Коран и фикх (исламское право) в медресе Алеппо и Дамаска, а позже сам преподавал фикх в нескольких медресе. К нему обращались люди, чтобы получить фетвы (заключения) по вопросам исламского права. Он регулярно произносил пятничные проповеди (хутбы) в мечети, получив признание как выдающийся оратор. Улемы и шейхи вплоть до наших дней работают в тандеме друг с другом, воплощая в жизнь общие религиозно-политические цели.

Jahangir showing preference to shaikhs over kings | Courtesy purchase, Charles Lang Freer Endowment

Джахангир, выказывающий предпочтение шейхам перед королями / Источник: Фонд Чарльза Ланга Фрира

Второй миф состоит в том, что мистики «пассивны», погружены в свой духовный мир и далеки от любой политики. Между тем, многие известные суфийские шейхи имели огромное общественное влияние и были крупными политическими деятелями своей эпохи. Тот же Джалаладдин Руми поддерживал близкие отношения с несколькими сельджукскими правителями, даже называя одного из них «сыном». Он нередко консультировал их по различным вопросам государственного управления и давал рекомендации в свете религиозных норм и политических соображений. В XV в. огромной политической властью в Средней Азии пользовался шейх накшбандийского тариката Убайдуллах Ахрар (ум. 1490 г.). В целом, в Центральной Азии поддержка со стороны машаихов тариката накшбандия, по-видимому, к концу XV в. была необходима для любого правителя. Хорошо известна преданность этому тарикату правителей из династий Тимуридов и Великих Моголов. Связь с накшбандийским тарикатом Захируддина Бабура привела к тому, что важные военные и административные посты при дворе Великих Моголов были предоставлены потомкам накшбандийских шейхов. Также последние часто становились желанными брачными партнерами для дочерей правителей, тем самым сливаясь с самой знатью. Одна из дочерей Бабура, как и одна из дочерей императора Хумаюна (ум. 1556), были выданы замуж за потомков накшбандийских шейхов.

Что привело Имама Газали в суфизм?

Shaikh Moeenuddin Chishti Ajmeri | Courtesy trustees of the Chester Beatty library, Dublin

Шейх Моинуддин Чишти Аджмери / Источник: Библиотека Честера Битти (Дублин)

Все это не значит, что каждый выдающийся мистик имел тесные связи с правителями. Некоторые шейхи (особенно из тариката чиштия) славятся тем, что отказываются встречаться с власть предержащими и настойчиво стремятся оставаться в стороне от соблазнов мирской власти.

Титус Буркхардт: искусство невозможно понять без суфизма.

Отношения между султанами и шейхами также далеко не всегда были гладкими. Время от времени они переходили в противостояние. Шейхам грозила ссылка, тюрьма или даже казнь, если их слова или действия угрожали общественному порядку, или если они оказывались в состоянии захватить трон. Прославленный индийский святой шейх Ахмад Сирхинди (ум. 1624) был заключен императором Джахангиром в тюрьму, как сообщается за то, что угрожал общественному порядку.

Mughal prince Parvez talking to a holy man | Courtesy purchase — Charles Lang Freer Endowment

Могольский принц Парвез беседует со святым / Источник: Фонд Чарльза Ланга Фрира

Третий миф заключается в том, что суфийские мистики «миролюбивы» и выступают против вооруженной борьбы или войн.

Хасан аль-Басри: аскет, образец благочестия и отец суфизма.

Исламские мистические ордена исторически играли крупную политическую роль не только благодаря влиянию на царей и государственных деятелей. Некоторые из них начали прямые военные кампании. Вопреки распространенному в современном популярном дискурсе представлению о том, что «суфизм» каким-то образом автоматически означает «мир», некоторые исламские мистические ордена обладали значительным рекрутским потенциалом.

Maulana Jalaluddin Rumi distributing sweetmeats to disciples | Courtesy Museum of Fine Arts, Boston

Маулана Джалаладдин Руми раздает сладости ученикам / Источник: Музей изящных искусств (Бостон)

Ярким примером этого является сефевидский тарикат из Ардебиля. В течение почти двух столетий этот первоначально суннитский мистический орден превратился в боевую силу. С помощью армии своих последователей из этого тариката первый сефевидский правитель Шах Исмаил I создал в Иране в XVI в. свою империю.

Три вида странствия согласно Ибн Араби.

Тарикаты играли крупную роль в завоевании и исламизации новых земель, например, во времена Османской империи.

В качестве примера из новейшей истории можно привести тарикат санусия, который возглавил антиколониальное движение в Северной Африке.