Суфийская поэзия аятоллы Хомейни

Стихи таких суфийских поэтов, как Саади, Хафиза, Джами, Мауляны, давно и прочно вошли в сокровищницу мировой культуры. Традиции суфийской поэзии сохраняются и в наши дни. Лидер иранской революции 1978-1979 годов аятолла Хомейни занимает достойное место среди поэтов этого направления.

---

Вне всяких сомнений, самые прекрасные образцы суфийской поэзии были созданы в золотую эпоху исламской культуры в IV-X вв. по хиджре в Иране. Эти произведения, образующие литературу и эстетику теории и практики духовного познания (ирфан), и их авторы вошли в золотой фонд как исламской, так и мировой культуры. Следует отметить, что учение о духовном познании и тасаввуф составляют один из основных элементов истории мусульманской культуры и цивилизации. Из Хорасана, который был известен как родина многих несравненных поэтов, это наследие распространилось во все уголки исламского мира, на протяжении столетий удовлетворяя потребности людей в духовной пище, основу которой составляет любовь. Персидский язык, который один из современных представителей этого направления профессор Саид Хоссейн Наср называет «священным чудом искусства в литературной форме», сформировал традицию духовной поэзии, являющуюся одной из самых богатых в мире. Хотя многие говоярят о влиянии на персидский суфизм индуистского пантеизма, на это можно ответить: «Отрицание солнца не уменьшает дневного света».

Духовная миссия исламского искусства.

Эти произведения, ставшие классикой исламской поэзии и своими философскими и теософскими аспектами, раскрывающими суть природы человека, впечатлили не только Восток. Они сыграли важную роль в формировании культурных связей между мусульманской цивилизацией и Западом, стали мостом для них. Сейчас они прочно вошли в сокровищницу культурного наследия человечества, вызывая интеллектуальный интерес и восхищение во всем мире. Когда Мадонна использует стихи Мауляны для своих песен, а в разных частях света улицы и переулки называют именами Саади, Хафиза и Хайяма, то это только самые явные примеры этого. Такие суфийские поэты, как Абу Маджд ас-Санаи, Абу Саид Абу аль-Хайр, Фаридуддин Аттар, Джалаледдин Руми, и последовавшие за ними Саади, Хафиз, Джами, которые превратили поэзию в музыку, суфийские философы, такие как Газали, Сухраварди, Дехлеви, литераторы, такие как Худжвири, Абдуллах Ансари, Ахмад Газали, вышли из лона этой литературы и сделали ее универсальной.

Традиции суфийской поэзии живы в Иране и в наши дни. В жанре «современной традиционной поэзии», как именует ее литераторы, творили такие авторы, как Джалаледдин Хомайи, Бадиуззаман Фурузанфар, Махди Хамид Ширази, Парвиз Натил Ханлари и другие. Их стихи сохраняют проверенные веками формы – это газели, касыды, рубаи, маснави.

“Калила ва Димна” – мусульманский бестселлер с полуторатысячелетней историей.

Одним из интересных представителей этого направления мы смело можем назвать Аятоллу Хомейни. Да, для многих могут оказаться неожиданными мистические и суфийские аспекты личности одного из самых обсуждаемых политических деятелей XX в., вождя революции, до сих вызывающей самые неоднозначные оценки во всем мире. Надо сказать, что сам Хомейни не относился к своим поэтическим опытам слишком серьезно и не собирался их публиковать. Они были собраны благодаря его невестке Фатиме и увидели свет только после смерти автора.

Газели Хомейни представляют собой яркие образцы поэзии, основанной на концепции духовного познания – ирфана. Автор использует все инструменты этой поэзии – это образы вина, гуляки (ринд), опьянения, идола, кумирни, виночерпия, развалин, кудрей Возлюбленной и т.п., а также такие мистические понятия, как упоения (важд), состояние (халь) любовь, растворения в Боге (фана). В качестве примера можно привести следующую газель:

Чашу, виночерпий, мне вином наполни, чтоб оно скорей

Вымыло из сердца жажду покаянья на глазах людей.

Ты налей такого мне вина хмельного, чтоб в небытие

Ввергло мою душу, вырвав из ловушки показных страстей.

Дай вина такого, чтоб освободило душу из оков,

Взяв мои поводья, из юдоли тленной вывело, – налей.

Дай вина такого, чтоб со мной в вертепе низких забулдыг

Падало молиться, на ноги вставало чище и прямей.

Мне не нужно рая, ибо там кабацких нет моих подруг,

Каждый раз готовых вытащить из грязи вязнущего в ней.

Я пойду в застолье старцев многодумных, о себе забыв, –

Их вино изгонит тьму незрелых мыслей из души моей.

О гонец счастливцев в океане смерти, передай привет

Кормчему пустыни – высохшего моря, полного скорбей.

Я, хлебнув из кубка чистого ислама, написал письмо

О конце счастливом, – пусть его получит древний книгочей.

Стихотворение Джалаледдина Руми, вдохновившее многих музыкантов.

Аятолла Хомейни обращается к образу Возлюбленной, которая в суфийской поэзии является символом Всевышнего

Безумье сердца моего – известный всем порок.

Как грустно: на свече любви сгорел мой мотылек.

Зерно приманки для меня – та родинка у губ.

А локон? Что о нем сказать? Испытанный силок!

В моем дому влюбленных – тьма: красавиц и гуляк.

И полон помыслов и тайн в нем каждый уголок.

Вот улочка, на ней кабак – ворота в мир любви.

Твое лицо, мое гнездо, небесный потолок…

Душевный вопль, любовный сон… О, океан любви!

Я – капля хмеля, но во мне он весь вместиться смог.

Едва коснулся гребнем я Твоих кудрей – и что ж?

Для ангелов святыней стал простой мой гребешок.

Ливанский мулла-пианист не нашел понимания среди коллег.

Понять Истину возможно только, горя в огне любви, очистив разум и мысль от всего, кроме любви, символом чего выступают вино, опьянение и кабак. Согласно имаму Хомейни, знание являет собой самое великое препятствие перед искателем в достижении божественной истины:

Я стал посмешищем молвы, для сплетников халвой.

Все говорят, что я ослеп, что ты играешь мной.

Играй как хочешь, от себя ты только не гони.

Меня ты вытолкаешь в дверь – войду к тебе другой.

Мне опостылели дела, ученый разговор.

Перед сияньем глаз твоих все мнится ерундой.

Да, спятил я, но от врачей мне помощь не нужна.

Не променяю я болезнь на мудрость и покой.

Брожу по городу без сна, ищу к тебе тропу.

Друзья нетрезвые шумят, их окружен толпой.

Всё, чем богат был, потерял, утратил стыд и ум.

Но только позови меня – предстану пред тобой!

Суфийский музыкальный фестиваль в Индии призывает к любви и восхваляет смешение культур.

Продолжая традиции поэтов прошлого, многие стихи Имама Хомейни содержат ссылки на таких классических авторов, как Хафиз, Мауляна, Саади, или в точности повторяют их размер и рифму.

И шум молвы, и славы гром, хула и похвала –

Ничто меня не привлечет. На том стою.

Шираз подарят – не возьму. Зачем он без тебя?

И шахский трон не нужен мне, его я не ценю.

Здесь легко прослеживается аналогия с знаменитыми строками Хафиза:

Если только турчанка, живущая в дальнем Шираза краю,

Мое сердце в руку свою возьмет,

За одну ее родинку Бухару отдаю!

Если хочет, пусть Самарканд берет.

Цветок и птица: вековые традиции иранских живописцев.

Изложенное, возможно, не слишком согласуется с тем во многом демонизированным образом, который известен западному обществу. Но, в своей сути, политическая деятельность тарикатов и их лидеров является общеизвестным фактом истории Востока. Например, на поле битвы с монголами пал основатель тариката кубравия Шейх Наджмуддин Кубра. Отдельные сторонники Хомейни заявляют, что его и следует оценивать именно так – не как политического деятеля, увлекающегося суфийским учением, а как суфия, который взвалил на себя груз власти, считая это своим религиозным долгом, сама же политика никогда не была его конечной целью. Иранские критики, давая оценку поэзии Хомейни и объясняя сосуществование в нем политика и поэта, говорят, что на языке поэзии он пытался поведать о добродетелях, необходимых человеку, чтобы он, обладая знаниями о мире, в котором живет, и об обществе, имел правильное вероубеждение, духовность, вел праведный образ жизни и был хорошим правителем.

Исламосфера