Был ли арабский Магриб французским изобретением?

В своей книге «Изобретение Магриба: между Африкой и Ближним Востоком» Абдельмаджид Ханнум, профессор антропологии в Университете Канзаса, описывает процессы, с помощью которых французские колонии в Северной Африке были сформированы в единое географическое и культурное целое, отдельное от своего окружения. Именно в этом контексте он представляет историю термина «Магриб», которому отдавали предпочтение стратеги французской колониальной администрации, пишет Шейди Льюис Ботрос.

Книга, изданная на английском языке Кембриджским университетом в 2021 году, побуждает нас пересмотреть базовую терминологию, включая названия, которые мы используем почти каждый день, как будто они являются определяющими в силу географии, истории и культуры, такие как «арабский Магриб», «Северная Африка», «Ближний Восток» и «Африка к югу от Сахары».

Ханнум возвращает нас к арабским названиям региона, таким как «Средний Магриб», «Дальний Магриб» (или Магриб аль-Акса) и «Ифрикия» (современный Тунис). Это также Магриб (или Запад) в противовес Машрику (или Востоку), но он может включать в себя части Ливии, а иногда и части Западной Африки и Южной Европы, как в период аль-Андалуса. В позднюю эпоху Османской империи Магриб изображался не как единая территория, а скорее как полуавтономные образования в Тунисе и Алжире. В западных источниках XVII века регион назывался «Берберией» и состоял из отдельных королевств, начиная с Королевства Триполи на востоке и простираясь до Королевства Марокко и Атлантического побережья.

«В бонапартистской традиции … наука – это инструмент для господства и оккупации», – пишет Ханнум, который далее утверждает, что изобретение Магриба уходит корнями во французскую кампанию Наполеона в Египте. Как известно, тогда армию сопровождала группа ученых, которым было поручено подготовить энциклопедический труд «Описание Египта». Они также должны были рисовать карты, участвовать в археологических раскопках и антропологических исследованиях. Неудивительно, что пионеры колониальной кампании против Алжира и основоположники концепции «Магриба» были среди тех, кто участвовал в этой кампании.

Франция и ислам: наследие 200-летней колониальной жестокости.

Немалую роль в создании новой картины мира сыграли карты. При всей их кажущейся простоте картографические данные обладают уникальной авторитетностью. Ханнум исследует, каким образом карты создавались в разных культурных традициях, и приводит изображения, показывающие, как развивалось понятие региона, начиная с римской эпохи и работ Мухаммада аль-Идриси (1099-1166) до XVII века. Как можно увидеть, европейские карты делят мир на области естественного владения, то есть земли, принадлежащие феодальным монархам, и земли, где царят хаос и варварство. В воображении бонапартистов и в соответствии с древнегреческой традицией Египет находится в Азии, или его нет ни в Африке, ни в Азии, или, возможно, он находится в обеих частях света. В любом случае, Египет изображается как не являющийся частью Африки, особенно после того, как он попал под британскую гегемонию. Неоколониальные карты Северной Африки были созданы по образцу римских карт. Преемственность была ключевым элементом колониальной идеологии, и латинские географические названия региона были переведены на французский язык. Кроме того, карты региона показывают его как продолжение Франции.

Отделение Египта от арабского Магриба было обосновано произвольным разделением Сахары на «египетскую» и «магрибинскую». Что касается Ливии, которая находится посередине и попала под итальянское правление, то она на картах была либо отделена от Марокко, либо разделена на три сектора, один из которых относился к Египту, другой – к Марокко, а третий – к Сахаре или Африке южнее Сахары.

Позже марокканская Сахара была присоединена к французской Северной Африке. Наряду с этим Ближний Восток был изобретен на другой стороне карты, отдельно от «Большого Магриба», который, в свою очередь, был отделен от Африки.

Самори – основатель исламской империи Вассулу, сопротивлявшейся французскому колониализму.

После раскопок в Карфагене, проведенных миссионерским обществом «Белые отцы» (Les Pères Blancs), колониальная администрация стремилась раскопать христианскую историю региона. Важную роль в этом играли римские археологические памятники. Согласно созданной колонизаторами версии, Египет и Ирак принадлежали Древнему Востоку, в то время как «Магриб» принадлежал Риму. Таким образом, колониальная администрация разграничила эти территории на регионы в соответствии с их историческим разделением во времена Римской империи. При этом пунические, берберские и арабские археологические находки считались менее важными. Прошлое принадлежало Риму, а настоящее – Франции, как его законной наследнице. Что касается арабов, то их считали захватчиками. Это привело, в свою очередь, к созданию нового названия для региона – «Латинская Африка».

Манипулируя понятиями расы и языка, колониальная антропология сыграла важную роль в разделении колонизированных обществ на единицы, не слишком большие и не слишком маленькие, которые можно было легко понять и которыми можно было управлять. Ханнум рассматривает труды европейских путешественников и торговцев, которые проезжали через регион. Он сообщает, что они не преминули заметить расовое смешение жителей. Однако это разнообразие, включавшее еврейские, турецкие, амазигские, арабские, туарегские, морискийские и чернокожие африканские элементы, внезапно исчезло из французских трудов после оккупации Алжира. Остались только арабы и берберы. При этом первые были темнокожими захватчиками и фанатиками, а вторые – «белыми», не интересовавшимися религией и этнически более близкими к европейским поселенцам. Таким образом, стало возможным узаконить колониализм на основе тезиса о спасении берберов, наполовину европейцев, и их освобождении от порабощения арабами-захватчиками.

На рубеже XX века биологические различия превратились в языковое разделение, а языковое разделение – в культурную дифференциацию. Соперничество между арабами и берберами переросло в борьбу между арабским и тамазигхтскими языками, но это была лишь поверхностная трансформация. В соответствии с планами колонизаторов, неизбежным результатом этой напряженности между этими языками стало доминирование французского как альтернативы им обоим.

Лалла Зайнаб: глава суфийской завии, победившая французскую колониальную администрацию.